ИЖЕВСКОЕ ОЗЕРО

- Но, лешак! - крикнул Петыр и ударил вожжой своего мерина Рыжка. Маленькая удмуртская лошаденка напряглась, с трудом сдвинула телегу с места и, оставляя следы подков в глине, потащила ее на середину плотины. Перебирая лаптями, Петыр засеменил рядом. Он видел, как покосился на него надсмотрщик, а это не сулило ничего хорошего. Может, надзирателю  показалось, что крестьянин нагрузил короб не доверху, а, может, он слышал, как Петыр во время работы разговаривал с односельчанином Васькой – да мало ли за что можно получить от надсмотрщика батогом или  штраф. А еще хуже, если тому  понравилось, как ты работаешь. Можно из приписных крестьян мигом попасть в заводские работники, и тогда прости - прощай родная деревня, и здравствуй    смрад кузниц.

Сотни людей пеших и конных торопливо трудились в котловане и по обоим берегам реки. Шел март, стояла самая низкая вода, но до апреля, начала весеннего паводка было уже недалеко. Поэтому надо  успеть - заполнить глиной деревянные срубы, забить вручную массивными чугунными бабами высоченные   деревянные сваи. Кроме того, сделать вешняки для спуска избытка воды и лари для подвода ее к водяным колесам, а чтобы водопад не подмыл плотину в нижнем бьефе, необходимо постелить деревянный  настил. Время поджимало: вот почему на плотине ежедневно появлялся  и давал указания сам  знаток этого дела горный инженер берг-гешворен Алексей Степанович Москвин.

Когда  двести лет спустя мы отбойными молотками вгрызались в гранит Енисейского дна, строя Красноярскую ГЭС, а потом сорокатонными самосвалами и кабелькранами заливали в опалубку миллионы кубометров бетона, я, почему-то, вспоминал Петыра и его Рыжка.  И восхищался мастерством уральских самородков: инженеров и рабочих, сотворивших самый большой искусственный водоем  тогдашней России и крупнейший среди 250 уральских прудов.

Вот что писал «Вестник Европы» в 1817 году: «Обширное озеро, более шестидесяти верст в окружности, составляемое речкою Ижем, придает местоположению величественный вид, а заведение снабжает нужною водой». И  так уже два с половиной века.

До весны  1763 года с плотиной успели. Наполнились все три шири ижевского пруда. Открылись шлюзы на ларях, и  завертелись водяные колеса, забухали первые молоты. Постепенно число колес выросло до 57, и вода Ижа была главным  «движителем» заводов. Последнее колесо остановилось только в 1920 году.

Выполнял пруд и другую работу. Для выплавки из Горблагодатского чугуна качественного железа нужно было много угля. Его из дерева добывали в невероятно тяжелых условиях углежоги. Лес нужен был и для строительства заводов и жилья. Поэтому из верховьев Ижа лес сплавляли по реке, а затем по пруду. Еще в 50-х годах прошлого века ходили по пруду два колесных парохода «Свобода» и «Красный сплавщик», а в Колтоме и в Зареке работали две лесопилки.

Нам, ребятишкам, особенно нравилось та, что была на  «теплой воде», выпускаемой из ТЭЦ. Было заманчиво, интересно и одновременно жутко, бегать по уходящим из под ног плавающим бревнам, поскользнувшись, получить от бревен очередную шишку и угодить в приятную, как парное молоко, воду. Да и окунишки там ловились неплохо.

Вокруг пруда и начал селиться заводской люд. Те, что побогаче, - на Горе, поближе к генеральскому дому начальника завода. В Зареке – рабочая чернь, чтобы ближе было топать до заводских цехов. В Колтоме, на месте бывшей десятидворовой деревни Ягул, больше обитали рыбаки и прочая сельско-пролетарская прослойка.

Красоту пруда, как места отдыха, сразу оценили известные на заводе люди. В самых привлекательных местах появились дачи: Соловьевская, Евдокимовская, Юровская. Начальство с более скромным достатком осваивало Воложку.

Ижевский пруд всегда был в центре заводских событий.

В 1774 году «мужицкий царь» Емельян Пугачев, заняв Ижевск, сжег заводскую контору и списки должников - работных людей, казнил  42 особо злостных притеснителя народа. А труп командира Гороблагодатских и Камских заводов полковника Федора Венцеля, лично возглавлявшего защиту Ижевска, был зарыт на берегу пруда возле ключа  у теперешнего индустриального техникума. Отсюда и название родника - Полковничий.

По проекту архитектора С.Е.Дудина возле плотины с 1811 по 1838 годы возводилось четырехэтажное здание заводоуправления с башней и курантами, которое стало символом города. Напротив башни в 1907 году поставили памятник основателю оружейного завода А.Ф.Дерябину.

В лесу, на месте нынешнего городского парка им. Кирова, а иногда и прямо на воде,на лодках  устраивались тайные маевки. На плотине пруда проходили митинги бастовавших рабочих.

После Октябрьской революции два колесных парохода, бороздивших пруд, были переименованы в пролетарском духе в «Шрапнель» и «Гранату».   16 июня 1919 года сброшенный с заводской башни двуглавый царский орел был вывезен на середину пруда и торжественно утоплен под звуки интернационала.

Отгомонили краснознаменные, праздничные демонстрации, начинавшиеся на плотине у заводоуправления. Колонны от пруда поднимались к Центральной площади, которая находилась возле кинотеатра «Колосс», ныне возрожденный Александро-Невский собор. Мы самозабвенно орали «Ура», проходя мимо правительственных трибун, а бронзовый «отец всех народов» сверху снисходительно смотрел на нас. Потом, когда кончилось единоначалие  коммунистов, «гения всех времен» тайком тоже утопили в Ижевском пруду. Так и сожительствуют они сейчас в донном иле две минувших власти. Все меняется, а пруд остается.

Со временем хозяйственная роль ижевского водохранилища все уменьшалась: разве что поить ижевчан и  снабжать заводы водой. Да и для большинства жителей завода, а потом города Ижевское «море» было местом отдыха. Нам, ижевским мальчишкам, это водохранилище было действительно морем. И тому были причины.

1 июня  1953 года день был солнечным и теплым. Вода на пляже и вдоль берегов кишела от ребятни, балдеющей на каникулах, а на глади пруда рябило от обилия лодок. К полудню на ярко синем небе появилось белое кудрявое облако. Оно быстро приближалось со стороны Воложки. И вдруг налетел страшный вихрь. На воде образовались огромные волны, пыль, поднятая с городских улиц, заслонила солнце. Нашу потерявшую управление лодку штормом утащило к вешнякам и выбросило на берег прямо под ноги перепуганным охранницам плотины. Это нас и спасло. Когда через час все так же внезапно переменилось и засияло солнце, зеркальная гладь пруда была словно причесана гребешком: лодок на ней не было, только раздавались крики о помощи. Много тогда утонуло народа. Посиневшие и дрожащие от страха и холода, мы поняли, что это был наш второй день рождения.

От Соцгорода до пруда летом мы добирались долго на однопутном трамвае. Набултыхавшись досыта в приятной воде, садились обратно в душный трамвай и через полчаса были снова мокрыми от пота: впору опять ехать к воде. Поэтому иногда пруду предпочитали Позимь.

На практике в монтажном техникуме мы работали каменщиками и после второй смены ходили  купаться ночью. Незабываемое впечатление - окунуться в черноту воды, а потом плыть на спине, глядя на звезды. У нашей строительной организации близ Югдона на пруду была база отдыха. Щитовые домики стояли в лесу на самом берегу. Хорошо было встать рано с восходом солнца, когда еще утренний туман клочками стелется над водой, и  закинув удочку между кувшинок, ждать серебристую сорожку. Тем, кому важен не столько улов, сколько сам процесс, хорошо на рыбалке на ижевском пруду и летом и зимой.

В самом начале зимы бывает краткая пора, когда лед еще только установился, и он не покрыт снегом, а прозрачен и тонок, как стекло. Именно такое время любил чемпион России по боксу  в весе «мухи» А.   Дудырев. Мы болели за него на чемпионате, который проходил в ижевском цирке. Для поддержания спортивной формы Дудырев становился на коньки и мчался по зеркальному, прогибающемуся под его весом ледяному простору, только трещинки оставались сзади на потревоженном панцире.  Но однажды чемпион не рассчитал, и слишком близко подъехал к водозабору, где лед бывает еще тоньше от постоянного перемещения воды. Когда Дудырев провалился, рыбаки видели и пытались помочь, но было слишком далеко от берега и не имелось никаких подручных средств. Он долго боролся за жизнь, а когда силы иссякли, и тело онемело от ледяной воды, чемпион крикнул мужикам: «Скажите, что утонул Дудырев»,- и бросил перчатки на лед. Его перчатки опознали, а тело так и не нашли. Пруд стал его могилой.

Когда-то на ижевском заводе делали суда и потом везли их в Гольяны, чтобы спустить в Каму. Теперь, загородив трейлером  Гольянский тракт во всю ширину, теплоходы возят с Камы. Одно время вместе с ракетами на подводных крыльях их на ижевском пруду курсировало около десятка. Тогда еще не было  эры садоогородов, и народ отдыхал на пруду. Каждые четверть часа от пристани отчаливал переполненный катер или теплоход на Воложку, делая по пути остановки на пристанях в Колтоме, на Юровском мысу и Соловьевской даче. Сейчас это дело захирело, и два транспорта легко справляются с перевозкой немногочисленных пассажиров.

Ижевск долгое время был закрытым городом, как кузница оружия. Но когда его «раскрыли», то первыми приехали друзья из  социалистической тогда Чехословакии. Они долго любовались Ижевским «озером» и удивлялись его запущенности. Проходя армейскую службу за границей, мне приходилось бывать на венгерской  «жемчужине»- озере Балатон, и я представляю, в какое ожерелье можно одеть  нашу ижевскую «драгоценность».

Сейчас все обеспокоены судьбой пруда. Мелеет он, к Колтоминской пристани на теплоходе уже не подъехать. На дне скопился толстый слой ила. Говорят, там вся таблица Менделеева, и лучше ее не тревожить, чтобы не отравить воду. А ведь помнится, как лет двадцать назад ходил по пруду земснаряд, углублял фарватер, а ил сваливал к прибрежным кустам, правда, было это во второй и третьей шири, и никто тогда не отравился, воду для питья так и брали из пруда.

И в бездействии дождались. Жарким летом 2003 года случилась напасть: расплодились безмерно в пруду неведомые доселе сине-зеленые водоросли. Стали гнить, и потекла из водопроводных кранов вонючая жидкость. Забили тревогу врачи, обратились к специалистам Москвы. Те тоже развели руками. А жители Зареки так и пользовались такой водой – пить –то хочется.

Конечно,  дело это тонкое – экология. Пробовали же скрестить Каму с Ижевским  прудом: проложили две трубы камского водовода и давай качать насосами. Да только не понравилась камская водичка ижевской рыбе, и стала  она всплывать пузом вверх. Трубы срочно обрезали, а камской водой поят сейчас восточную часть Ижевска.

Много лет Ижевское озеро оставалось бесхозным: то ли оно заводское, то ли городское. Наконец, вроде определились, что оно  в ведении государственного министерства.  Зная, что коварные водоросли в пруду никуда не делись, засуетились, наконец, городские и республиканские власти. Выделили толику денег на “лечение” Ижевского пруда, попросили помощи у государства.

В свое время начал город благоустраивать набережную, да бросил. Сейчас, может, продолжит.  Пляж санэпидстанция разрешает открывать только к августу, а то и вовсе не разрешает. А народ-то все равно купается: как же летом  без воды.

Больше двухсот сорока лет связаны вместе Ижевск и его пруд. И так хочется верить, что кроме прошлого есть у Ижевского «озера» и будущее.